Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]

Князь накидывает сети; лебедь исчезает не то в бездне вод, не то неба; он в отчаянии бросается сам в сети. Барышня, являясь в настоящем виде, вытаскивает князя из воды.

                 Б а р ы ш н яВы дышите? Вы живы. Слава Богу!

                    К н я з ьЗачем за мной следила?

                Б а р ы ш н я                                            Вздор какой!Я к озеру пришла своей тропой.А вы что сделали с царевной-лебедь?

                    К н я з ьУплыла, унеслась; то греза и мечта;Таинственна, как жизнь и красота.            (В восторге.)        Или как вы! Кто вы, о дева?             Царевна-лебедь с неба,                  Сошедшая сейчас        Спасти меня ж в моих сетях?!

Звери и птицы, гадая, будет свадьба или нет, расходятся; между тем гаснет свет над озером и воцаряется ночь.

                 В у л ь фПогасли небеса. Какая темень!Бушует ветер, дождь идет, все мокро.

                  К е р нИ это длится с вечера, наверно.И ночь уже давно. А где ж мы были?В театре будто. Выйдя, в дождь попали.

                В у л ь фКоль так, пускай карету подают.Смотри, огни! И голоса. Нас ищут.

               Г о л о с аАу! Одна, другая Анны, где вы?Не лешие вас унесли с собою?

         М у ж с к о й  г о л о сСмотрите, лешие, я вам задамЗа баловство такое!

Являются с фонарями Осипова, Алексис, Пушкин и другие.

              О с и п о в а                                     Слава Богу!Куда вы забрели? Боялась я,В болота топкие.

                 К е р н                                У озераМы были. Пушкин! Прямо уж признайтесь,Как чудно вы нас разыграли?

              О с и п о в а                                                       Пушкин?Да он сейчас примчался под дождем,Чтоб голову, горячую, как солнце,От мыслей и страстей его героевУшатом с неба охладить слегка,Иначе волосы завьются слишком,Как у природных негров, говорит.

                 З и з иМы думали, вы забрели к поэту.А вас нигде и нет, в грозу и дождь.

               В у л ь фДа дождь сейчас начался. Разве нет?И ночи тьма надвинулась внезапно.

                 К е р нВсе здесь сияло ярким светом водИ неба на закате — как в театре,И в озере, прозрачном, как кристалл,Царевна-лебедь плавала предивно;И звери разные здесь речь велиО барышне-крестьянке и о князе,Пришедших на свиданье…

                В у л ь ф                                                  Не поймешь,Кого с кем.

                  К е р н                     Князь-то явно был влюбленВ царевну-лебедь; между тем крестьянкуОн грамоте учил на бересте,А поцелуями — азам любви.

             О с и п о в аНу, право, милые мои, я смыслаНе вижу в ваших шутках.

                П у ш к и н                                       Отговорки!

                  К е р нНет, тетя, мы не шутим. Если ПушкинК шараде не причастен, я не знаю,Что и подумать.

              О с и п о в а                              В дождь, в грозу шарада?

                  К е р нТо было вроде представления —На сцене, ярко освещенном, мирном,И не было вокруг дождя и ветра.

                 В у л ь фВлюбленный князь, боясь разлуки с птицей,Набросил сети на нее внезапно.Поймать же не сумел. В отчаяньиРешил он утопиться не на шуткуВ сетях же собственных; спасла егоКрестьянка, барышней представ премилой;Безумный князь вообразил, что птицаНе унеслась, а обернулась девой.И звери все гадали, будет свадьбаИль нет, как ночь сошла и дождь пошел.

              О с и п о в аПрекрасно, милые! А князь не Пушкин?Не он ли здесь ловил царевну-лебедь,Забрасывая сети? Я дознаюсь,Кто барышня-крестьянка…

                   К е р н                                                 Тетя, здесьСовсем не то, что можно бы подумать.Не мы шараду сочиняли. Пушкин!Скажите, что все это значит?

               П у ш к и н                                                     Сон!Видение, быть может. Здесь природаСрослась с поверьями минувших лет,И камыши нам шепчут были. БуряУж пронеслась, и облака бегут,Светлея; в небе словно длится день.Природа здесь — как таинство преданийИ ваших грез, о, милые мои,Я ими жил здесь, счастлив и угрюм,Все скажется в романе, сотворенномНе мной, а вами в жизни. РусскаяДеревня — скука, думаешь, — нет, чудо,Приют наш милый, вечный, как природа.

                О с и п о в аО Пушкин! Вы прощаетесь как будто…

                П у ш к и нЯ с вами каждый день прощаюсь. Здесь,Едва сойду я с вашего крыльца,Мой конь уносит далеко, в эпохиБылинные и смут и потрясений,Прошедших некогда, иль уж грядущих,И я, трагедией своею занят,Томим предчувствием все новых смутНа сцене, где в актерах все друзья,И вы, и недруги, сам царь и я.

Между тем все выходят к скамье над рекой, ибо взошло солнце, осветившее неоглядные дали лугов и лесов.

2

Тригорское. В гостиной в ее разных концах Пушкин и Керн: она глядит на него нежным, чарующим взором, он — с изумлением. Вбегают юные барышни и застывают; входят Осипова и Анна Вульф.

О с и п о в а. Прелесть, не правда ли? Милая моя, мы решили с тобой ехать в Ригу.

К е р н. Уже надо ехать? (Уходит в другую комнату, вслед за нею Вульф.)

Керн и Анна Вульф.

В у л ь ф. Что здесь произошло?

К е р н (рассмеявшись). С Пушкиным? Ничего. На мою беду, у меня нет середины — всё или ничего — мой нрав таков; я либо холодна, либо горяча, а равнодушной быть не умею.

В у л ь ф. Я знаю.

К е р н. Он думает, что мне весело жить в обществе офицеров. А мне скучно и тоска, как он выражается. Как и муж, они сплошь и рядом такие противные. Но когда ты спокоен, смотришь на них безо всякой досады, словно на китайские тени, — только и разницы, что эти говорят, — но наперед знаешь все их вопросы и ответы. Расстаешься с ними совершенно равнодушно.

В у л ь ф. Как бы хорошо, если бы ты осталась здесь с нами!

К е р н. Это началось давно, пять лет еще тому назад, когда я жила с мужем здесь поблизости, в Пскове, а вас в Тригорском в то лето не было, и мне уже было ясно, что не вынесу долго этой жизни, и отдушиной для меня, — это и он понимал, — была поездка к родным, которые в свою очередь были озабочены тем, чтобы я вернулась к мужу. Он говорил, бывало, что ежели я чувствую себя такой несчастной, нечего мне было и возвращаться, раз уж он меня отпустил, а он, разумеется, оставил бы меня в покое и не стал бы ни приезжать за мной, ни принуждать меня жить с ним, раз я все время колеблюсь. Вот вам его принципы, его образ мыслей. Чем больше я его узнаю, тем яснее вижу, что любит он во мне только женщину, все остальное ему совершенно безразлично.

В у л ь ф. Может быть, таковы все мужчины?

К е р н. Нет, мой супруг — все-таки редкость. Ему ничего не стоит взять мои красивые часики и послать племяннице, и хоть мне их и жалко, я отдаю их, даже не показав своего огорчения, не хочу, чтобы он думал, будто подобные вещи способны меня расстроить. Но что же это? А ведь это еще самые невинные его поступки. Но меня возвращают к нему, как выдали замуж, не пожелав узнать мою душу.